Пути, которые не соединяются

– По какому пути, на ваш взгляд, идет сегодня церковное искусство?

– Этих путей несколько, и они идут в разных направлениях. Одно из них – коммерческое, очень активно набирающее обороты. В своем время появился запрос на церковное искусство: нужно было иконами наполнить храмы, дома. Когда возникает слово «много», рядом появляется слово «недорого». Но если эти два понятия оказываются рядом, очень трудно сделать качественно. Соответственно, в целом качество в этом направлении стало падать.

Другое направление – художники, которые, работая в рамках традиции, очень ответственно занимаются церковным искусством действительно как искусством. Ищут художественные приемы, композиционные средства, чтобы точнее и глубже выразить богословские идеи Церкви.

Есть и третье направление, его цель – постоянный поиск нового. Основная идея – перенести принципы современного искусства, модерна и постмодерна на почву церковного искусства. Здесь, как и в современном искусстве, главное – новизна, стремление через необычность зацепить, шокировать зрителя. Это направление требует и от иконописцев, чтобы их искусство было во всем новым, непохожим ни на что известное. Есть художники, которые пытаются писать иконы, следуя этим принципам, но немногие принимают их работы как иконы, скорее, это воспринимается как эксперимент с церковным искусством. Наверное, такие пограничные эксперименты тоже имеют место быть, но больше в рамках художественного творчества, для выставок или картинных галерей.

– Если говорить про второе направление – творчество в рамках традиции. В нем же тоже идет развитие, движение вперед?

– Конечно, здесь достаточно посмотреть на то, как развивалась русская икона, например, как она менялась от XI века до XVII. Никто не ставил задачи сделать что-то новое. Даже не желая этого при повторении, копировании, каждый автор что-то изменяет, что-то вносит от себя. В итоге это по чуть-чуть, постепенно изменяет вектор искусства, оно становится другим.

– Но все-таки эти изменения бывают заметны не через 100 и 200 лет, а раньше?

– Да, их можно увидеть, если посмотреть на творчество того или иного современного автора, работающего в том самом втором направлении. Мы увидим, как со временем меняется его стилистика, как он ищет то, что внутренне созвучно ему сегодняшнему. Это заметно, например, в творчестве архимандрита Зинона (Теодора) – в начале 1990-х годов он вдохновлялся древнерусской иконой, затем стал заметно проявляться интерес к Византийскому искусству, и далее – в глубь, в древность. Можно видеть изменение колорита, трактовки формы, выразительности образа, что говорит об отходе от шаблона, о поиске. Желание творчества, изменения заставляет художника, ради большей выразительности, искать, менять стилистику, подход к работе. Этот поиск приносит плоды, когда опирается на традицию. Если в таких поисках иконописец отказывается от канона, то сам себя лишает почвы, начинает создавать новое в пустоте, не опираясь ни на что, часто это не приносит пользы и ведет автора к творческой деградации.

Поиск приносит плоды, когда опирается на традицию. Если иконописец отказывается от канона, то сам себя лишает почвы

– Вопрос, который возникает уже точно лет 30–20: что же такое канон?

– Сейчас у художников есть хорошая возможность видеть, как развивалось церковное искусство в разное время, в разных регионах христианского мира. Очень много информации, можно ознакомиться с иконами и росписями разных храмов, выполненными в разной стилистике – все то, что уже состоялось и признано не только достоянием христианского искусства, но и мировой культуры в целом. Это огромный пласт – есть VI век, есть XIX и так далее – выбирай, что тебе ближе, все это то, что Церковь приняла, то есть уже каноническое искусство. Задача художника – выбрать среди этого многообразия традиций точку, которая для него будет отправной. Конечно, необходимо учитывать характер места, для которого делается работа, запросы тех людей, которые будет молиться перед конкретной иконой… Очень важен правильный выбор такой отправной точки, отталкиваясь от нее, можно выстроить свое творчество, но это будет не просто самодеятельностью, творческим выплеском, а станет глубокой работой для верующих людей, для Церкви.

Икона «Скоропослушница».Для монастыря св. Иераклидия. Кипр, 2021г.

– Важно, что вы говорите о творчестве в рамках традиции, а не просто о копировании, котором иногда иконописцы продолжают заниматься, давно окончив свои учебные заведения…

– Тем более что в монументальном искусстве, в архитектуре прямое копирование никогда не получается. Часто сама архитектура диктует, каким быть изображению. Даже если художник желает сделать прямое повторение, например, композиции из храма Воскресения Христова (Спаса на Крови) из Петербурга в какой-нибудь маленькой деревенской церкви, ничего не получится – архитектура не позволит. Всякий раз архитектура требует выйти за рамки образца.

Да, бывают случаи, когда авторы не учитывают архитектуру, бездумно переносят композиции из книг, репродукций, подобных примеров много, особенно в коммерческом направлении. Так бывает, когда за дело берутся люди без полноценного образования, часто они по-другому не могут, остается только открыть книжку и беспомощно скопировать репродукцию. Такой подход – не профессионален.

Копируем икону, пишем натюрморт…

– Академическая художественная база нужна церковному художнику?

– Конечно, нужна! Но тот, кто планирует заниматься церковным искусством, после академической школы первым делом должен вникнуть в язык иконы – у него есть свои правила: другие задачи у линии, тона, другое отношение к материалу, и чтобы его понять, освоить, требуется время.

Есть такое мнение – зачем учиться академическому рисунку, живописи? Преподобный Андрей Рублев не учился в художественной школе, не рисовал натюрморты, академическое сознание мешает человеку стать иконописцем. С этим я не могу согласиться: для современного человека как раз естественно перейти к иконописи через академическое рисование. Преподобный Андрей Рублёв жил в другую эпоху, было другое восприятие, другая реальность, и путь к мастерству был иным.

Для современного человека как раз естественно перейти к иконописи через академическое рисование

У нас на кафедре монументального искусства ФЦХ ПСТГУ студенты изучают академический рисунок, живопись, делают наброски, пишут постановки. Мы не говорим студентам, что есть одно искусство, а есть другое, нам важно показать, что искусство – едино, просто у разных его направлений различные цели, задачи, разные средства выражения. И одно другому здесь как раз должно помогать. Если у человека нет опыта рисования, и он пытается просто копировать образцы, это все равно будет видно, он обязательно начнет срисовывать, не сможет осмыслить изображаемое, как форму, те же складки на одеждах. Мы достаточно много видим таких примеров, занимаясь со студентами в университете.

– Вы учите студентов создавать новые образы, создавать иконографию?

– Здесь путь от простого к сложному – самый правильный в обучении. На первом этапе это копирование образцов: прежде чем сделать нечто свое, сначала нужно понять, как это делали другие художники, до тебя. Во время копирования осваиваются приемы работы, растет понимание, растет мастерство. Мы ставим задачу сделать что-то свое на старших курсах, к этому времени уже есть определенный багаж знаний и умений.

Одновременно студенты изучают академический рисунок, академическую живопись. На занятиях по композиции студенты как раз и учатся создавать свои по-настоящему творческие вещи. Мы работаем с будущими монументалистами, и потому ведем их к проектированию архитектурных объемов. Они должны, как художники, разработать систему росписи или мозаики в пространстве конкретного храма. А дальше – работа над отдельным образом. И еще мы учим их тому, о чем уже было сказано – найти лично для себя опорную точку в богатой церковной традиции и на ее основе выстроить свое творчество. В итоге создаваемое новое тоже станет частью большой многовековой традиции Церкви, и, возможно, в будущем – для кого-то каноном.

– Вы не раз писали образы Российских новомучеников ХХ века, например, в храме Святого Равноапостольного князя Владимира при Епархиальном Доме. До сих пор не решен вопрос, как нужно их писать – неважно, в иконе ли или в монументальной росписи. Что выдумаете по этому поводу?

– Если посмотреть на традицию, мы увидим, что иконография того или иного святого складывалась достаточно долго, часто столетиями. Прижизненных портретов или икон святых, как правило, не существовало.

Росписи храма Равноапостольного князя Владимира. Соборная палата Московского Епархиального дома. Университетский храм ПСТГУ. Эскизный прект росписи. 2015-2016гг.

До нашего времени дошли фотографии многих новомучеников, как правило, художники, используют фотографии святых, когда пишут икону, если они есть. Иногда – получается хорошо, а иногда кажется, что фотографию вклеили в одежды, написанные в иконописной манере. Евгений Николаевич Максимов как-то заметил, что в таком случае, может быть, правильнее просто поставить фотографию святого?

Мне кажется, в идеале не надо смотреть на фотографию непосредственно во время работы. Готовясь к работе, необходимо изучить житие святого, все документы, всмотреться в фотографии, внутренне сформулировать образ, а потом уже писать, не глядя на фотографии. В этом случае получается более убедительно.

• < Prev
• Next >