О техниках и материалах…

 – Если брать технику монументального украшения храма, что вам ближе – роспись, мозаика?

– Росписи ближе просто в силу моего темперамента, понимания живописи. Роспись более динамична, ее можно менять в процессе работы, к цвету можно подходить постепенно. Мне очень нравится работать над росписью, смотреть, как она постепенно появляется на стенах храма, как преображается архитектура. Мозаика – по ритму работы довольно монотонная, кропотливая работа, и это не всем подходит. Мозаика обладает очень мощным потенциалом, заложенном в самом материале, по своему выразительному воздействию ей нет равных – мерцание света, формирование пространства особенным образом, в ней есть что-то магическое, неслучайно в древние времена именно ей отдавалось предпочтение. Сейчас мозаику очень часто набирают в мастерской, фрагментарно. То есть человек, который делает свой фрагмент в мастерской, находится вне архитектуры, затем фрагменты собираются, как лоскутное одеяло, в интерьере, причем уже другими людьми. В такой ситуации сложно сделать работу цельно, с согласованностью всех частей. Мне кажется, то, что делается для архитектуры, должно в ней и создаваться.

– Как вы относитесь к масляной живописи при росписи храма?

– Очень хорошо, тем более что 30 лет я занимаюсь технологией материалов, и мои многолетние разработки сейчас дают свои плоды. У нас для работы есть покрывные лаки, масляные краски, восковые краски собственного производства, сделанные по собственным технологиям. Например, мне пришлось много лет думать над тем, как сделать то масло, которое по своим параметрам идеально подходило бы для живописи. В результате пришел к выводу, что льняное масло в том виде, как оно традиционно используется, просто нельзя применять – это недолговечный материал. Я провел опыт – разлил в поддон масло, которое продавалось в художественном магазине, и оставил лет на 15. Когда достал поддон, оказалось, что масло не высохло до конца, да еще стало темно-коричневым, почти черным! После долгой работы с химиками, технологами нам удалось из льняного масла выделить тот продукт, который этому не подвержен. На этой основе сделали олифы, лаки, не уступающие синтетическим и по многим параметрам их превосходящие. Еще очень важно, чтобы во время работы у мастера не возникало чувства борьбы, преодоления свойств материала, наоборот, материал помогал точнее и лучше выразить замысел автора. Наш проект мы назвали в честь замечательного художника Северного Возрождения Яна Ван Эйка, художника-новатора, технолога, во многом опередившего свое время. В проекте принимают участие и наши студенты, многие курсовые и дипломные работы созданы материалами, приготовленными на кафедре.

 – А как вы выбираете, будет в храме фреска или масляная живопись?

– Фреской на стене мы сейчас практически не работаем: она очень сложна в работе, очень длительная и трудоемкая работа по подготовке поверхности, но на студенческой площадке, наоборот, активно работаем фреской: по программе студенты делают много копий, и видно, что современная фреска очень уязвима. Если работать по технологии вода-пигмент-известь, после высыхания поверхность оказывается очень чувствительной к механическому воздействию, вбирает в себя пыль и копоть, практически не поддается чистке. Те технологии, которые сегодня используются, значительно отличаются от тех, что были в Средние века. Да, у древних авторов все получалось очень прочно и надежно. Однажды на Святой Горе Афон мне довелось видеть роспись на стене, роспись XVI века, находится на улице, вплотную к ней приставлена скамья без спинки, так что столетиями монахи спинами опирались на стену, и ничего! На поверхности стены не было видно сильных утрат, роспись имела некоторый блеск, выглядела отполированной, но не была утрачена! Я уверен, что ни одна из современных работ в технике фрески не выдержит таких условий эксплуатации. Еще фреска – она же диктует, как человеку жить, когда человеку спать, когда приходить-уходить, приступать к работе. Художнику нашего времени не очень понятно, зачем испытывать все трудности, связанные со сложной технологией фрески, если лучшего результата можно достичь другими, более простыми средствами?

– То есть вы не согласны с мнением, что фреска – более «высокая» и подходящая для росписи храма техника, в отличие от «низкой ‟масляной” живописи»?

– Речь всего лишь о техниках и материалах, а они – вторичны. Первична – идея, замысел, то, что человек хочет передать, явить на стене. А материл – некоторая вспомогательная часть, которая должна помогать художнику явить этот замысел. Если сам материал требует преодоления, то и передача идеи, образа, затрудняется.

– Вам проще работать в старом, восстанавливаемом храме или во вновь построенном?

– Новая архитектура с ее бетонными пропорциями – сама по себе холодная и сухая. Часто, когда заходишь в современный, бетонный храм, понимаешь, что все в этой архитектуре – имитация. Выстроили коробку, своды, купол, решили, что нужно сделать и колонны, как некий обязательный атрибут, эти колонны не выполняют никаких функциональных задач, ничего не несут, их сделали просто потому, что они должны быть. Это сразу заметно, в этом ощущается некая фальшь, бутафория. Соответственно, и работать в новой архитектуре сложно. В старой архитектуре все логично, обоснованно, если колонна – то она функциональна, нужна, она держит часть свода. Мне больше нравится работать со старой архитектурой. В старой архитектуре был кирпич, пропорции – более живые, она помогает художнику в работе.

– Когда перед вами – объем внутреннего пространства храма, который предстоит расписать, какой логике вы следуете, разрабатывая программу росписи? Понятно, что, прежде всего, диктует архитектура, а вот что касается именно богословской, иконографической программы?

– Прежде всего, стоит задуматься над образом храма, с интерьером которого предстоит работать. Можно, например, если храм монастырский, в сюжетах росписей подчеркнуть идею аскетизма… больший акцент выставить на Страстном цикле. Или, если храм, например, Воскресенский, – сделать акцент на на Пасхальной радости, сюжетах, связанных с Воскресением Христовым (повоскресный цикл). И то и другое будет в каноне, но звучание будет иным. Внутри традиции много вариантов, делая здесь какой-либо выбор (набор сюжетов, цветовой палитры и так далее), мы идем от задачи организовать пространство конкретного храма, учитывая, какому святому или событию посвящен храм, в каком месте расположен, кто в нем служит, молится.

И вот, когда мы ставим перед собой такие задачи, над этим размышляем, иконографическая цепочка часто выстраивается сама собой.

С Игорем Самолыго
беседовала Оксана Головко

31 января 2022 г.

Как расписывали Никольский собор Хотьковского монастыря

• < Prev
• Next >