http://blagovest-info.ru/index.php?ss=2&s=3&id=102780

Известный вологодский художник реставратор древнерусской живописи Сергей Веселов скончался в возрасте 70 лет, сообщает «Культура в Вологодской области».

Сергей Веселов родился 17 октября 1952 года в городе Бабаево Вологодскрй области. После окончания школы поступил в Вологодский политехнический институт, затем работал художником-реставратором в Вологодской научно-реставрационной мастерской.

Фото: cultinfo.ru

Мастером были отреставрированы такие экспонаты XVII–XVIII веков из собрания Вологодского музея-заповедника, как царские врата с изображением «Тайной вечери», «Христос в темнице (Спас Полуночи)», монументальное «Распятие» из коллекции бывшего епархиального древнехранилища.

Много дней художник провел на лесах под сводами вологодской Софии, участвуя в укреплении и раскрытии фресок ярославских мастеров XVII столетия. С 1981 года в составе группы реставраторов принимал участие в предреставрационном исследовании фресок Дионисия в соборе Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря. Результатом нескольких лет кропотливого труда стали точные и полные схемы-картограммы монументального живописного ансамбля великого московского мастера начала XVI века.

Сергей Веселов также восстанавливал иконы из иконостасов церкви Успения Александрова Куштского монастыря, церкви Иоанна Предтечи в селе Самино Вытегорского района, Устюженского собора Великого Устюга, церкви Ильи Пророка Белозерска, Богородице-Рождественского собора Устюжны; реставрировал образы из коллекций вологодского, череповецкого, тотемского, устюженского, вытегорского, кирилловского, великоустюгского, архангельского музеев.

В 1998 году стал лауреатом Государственной премии Вологодской области по литературе и искусству за большой вклад в деле сохранения, исследования, реставрации памятников художественной культуры Вологодской области.

Дионисий       София Вологодская

Биография 

Родился в г. Бабаеве Вологодской области. С 1954 года жил в Вологде. После окончания десятилетки поступил в Вологодский политехнический институт. В 1970-1972 годах служил в рядах Советской Армии.

С 1972 года работал художником - реставратором в Вологодской и Межобластной специальной научно-реставрационной производственной мастерской объединения "Росреставрация" (1972-1985).

С 1985 года художник реставратор станковой темперной живописи Вологодского филиала Всероссийского художественного научно-реставрационного центра им. академика И.Э. Грабаря (ВФ ВХНРЦ).

Учился реставрации у коллег в Вологде, в реставрационных мастерских ВХНРЦ им. академика И.Э. Грабаря, в Государственном Эрмитаже, в Государственном Русском музее.

Участник реставрационных выставок с 1976 года. Основные реставрационные работы: участвовал в исследовании фресок Богородице-Рождественского собора Ферапонтова монастыря, в реставрации фресок Софийского собора, церкви Иоанна Предтечи в Рощенье в Вологде, росписей Успенского собора в Великом Устюге, фресок Казанской церкви в Устюжне, росписей Екатерининской церкви Спасо-Прилуцкого монастыря, фресок Успенского собора в Кириллове Вологодской области, росписей церкви Андрея Первозванного и Богородице-Рождественского собора в Вологде.

Реставрировал иконы из иконостасов: церкви Успения Александрова Куштского монастыря Вологодской области, церкви Иоанна Предтечи в с. Самино Вытегорского района Вологодской области, Устюженского собора Великого Устюга Вологодской области, церкви Ильи Пророка Белозерска Вологодской области, Богородице-Рождественского собора Устюжны Вологодской области. Реставрировал иконы из коллекций Вологодского, Череповецкого, Тотемского, Устюженского, Вытегорского, Кирилловского, Великоустюгского, Архангельского музеев.

Принят в члены Союза художников России в 1990 году. Живописец. Участник областных, региональных, всесоюзных, зарубежных выставок с 1976 года. Произведения хранятся в коллекции Вологодской областной картинной галереи, в Череповецком музейном объединении, в Плёсском государственном историко-архитектурном и художественном музее-заповеднике, в частных собраниях России и за рубежом.

В 1998 году С.Б. Веселов стал лауреатом Государственной премии Вологодской области по литературе и искусству за большой вклад в деле сохранения, исследования, реставрации памятников художественной культуры Вологодской области.

 

https://www.booksite.ru/civk/4_st-90.html

Сергей Веселов
«Художник – это диагноз» : [беседа с вологодским художником С. Веселовым]

Когда-то мы сыграли с ним и еще одним вологодским художником беззлобную первоапрельскую шутку, отправив их в газетной заметке по воде из Золотухи аж в Тотьму. Вместе посмеялись, они нам подарили за это по своей картине. А сам факт передачи был запечатлен фотоснимком на газетной полосе. С чувством юмора у ребят в порядке. Но вообще-то Веселов – человек серьезный.

– Сергей, расскажите немножко о себе.

– Родился в Бабаеве. Закончил школу. Поступил в политехнический. Наш, вологодский. Ушел в армию. А после решил не возвращаться в политех. Поступил на работу в реставрационную мастерскую. Это было в 72-м. Цели стать художником не было. Просто так получилось. Непредсказуемо. Мне нравилось, я и рисовал.

– Выходит, детское увлечение переросло...

– ...в такой способ выражения себя и осознания жизни.

– Художественной школы или училища не было?

– Нет. Я учился у Пантелеева и Корбакова. С Пантелеевым первым познакомился мой отец. Потом уже со мной. Мы работали в одной мастерской. У меня тогда своей еще не было, и он пригласил меня к себе. Десять лет мы работали вместе. Но так как двум взрослым людям, художникам, в одном помещении работать сложно, у нас был такой договор: если по каким-то причинам мы не срабатываемся, это не значит, что мы перестаем дружить, мы просто не будем вместе работать. К счастью, конфликтов у нас не возникало. Все происходило тепло и душевно. И, я считаю, мы оба получали удовольствие от совместной работы.

А потом... Потом было страшно – Александр Васильевич умер. Его мастерскую планировалось превратить в действующий мемориал, в котором работал бы художник. Куда, конечно же, приходили бы люди. И чтобы видели они не белые занавески и застекленные столы, а живую работу. Пусть и другого, но художника. Единственным условием было – все сохранить так, как это было при жизни мастера. Так планировалось. На деле. Сейчас – это музейное помещение. И это мне кажется странным...

– Вы упомянули и Корбакова.

– Работа с ним и работа у него была немного раньше. Я писал его портрет, он – мой. И я считаю это учебой.

>Вообще любое общение между художниками – это всегда учеба. Тем более, когда складываются близкие, творческие отношения. Это очень много. Но найти верную тональность взаимоотношений довольно сложно.

– Говорят, в творческой среде зависть есть движитель, толчок, после которого человек начинает что-то делать. Ибо все мы – несостоявшиеся гении, которые по каким-либо причинам не смогли проявить свои способности в полную силу.

– Я не могу так сказать. Конечно, есть какие-то высокие образцы. И каждый для себя делает анализ: какого это уровня. И, действительно, начинается соотношение «образца» со свои, ми возможностями и желанием.

– А вы завистливы?

– Сейчас подумаю. (И мы долго сидим, глядя друг на друга). Ничего не могу придумать... Выходит, нет... И хотя говорят, что зависть бывает черная и белая – все равно это просто зависть.

– А вам завидуют?

– Не знаю. Может быть.

– Сергей, объясните, почему к людям творческих профессий обыватели относятся, скажем, несколько странно. Им непонятно: почему у творческих натур совершенно другой график. Им непонятно, за что художники получают деньги, ведь они ничего «такого» не делают: работают в свое удовольствие.

– Я тоже не могу понять... Но для меня живопись не промысел. Как и искусство вообще. Для себя я называю гонорар компенсацией за время, что отрываю от семьи.

Человек сам по себе натура двойственная: есть тело и есть дух, душа. Одежка нужна, чтобы прикрыть тело. На нее нужны деньги. А искусство необходимо, чтобы уйти от одежки, от этого тела, подняться над ним и посмотреть на него со стороны. А так оно, практически, и не нужно, наверное...

– Ваша мастерская окнами выходит на вещевой рынок стадиона «Динамо». Вас не шокирует это противостояние искусства и денег? И как вы отнесетесь, если кто-то из этих коммерсантов придет к вам, чтобы купить что-нибудь на стену, потому что это становится модным?

– Те, кто торгует на рынке, пытаются создать собственное благополучие. Это тоже способ переживания жизни. И это тоже в чем-то творчество, недоступное многим. И это тоже способ осмысления жизни.

А мода... Скорее всего, ее нет. Просто материальному человеку, той прослойке, видимо, чего-то не хватает.

– Но покупают картины либо из-за громкого имени автора, либо по принципу «нравится – не нравится».

– А это не такой уж и плохой принцип. Сегодня он купит одно, завтра – совершенно другое. Человек меняется, меняется и его вкус.

– А человек продающий? Легко расстаться со своими работами?

– Конечно, при продаже происходит расставание. Но расставание наступает и во время окончания работы. По крайней мере, с большинством работ у меня происходит так. Расставание вещественное не имеет уже большого значения.

– А кто занимается продажей ваших картин?

– По-разному. У меня были две заграничные выставки. Одна в прошлом году в Шотландии, другая – в Норвегии. Занималась организацией этих выставок моя дочь Таня.

– Она профессионал?

– Заканчивает в этом году Академию художеств, искусствоведческий факультет. В детстве рисовала, у нас среда такая в доме была. Сейчас работает в Новгороде на телевидении. Готовит программу, «Артишок» называется, в которой рассказывает о художниках, об аукционах. Провела и свои телеаукционы.

– А в Вологде выставиться сложно?

– Почему? У нас в городе традиционно доброжелательное отношение к молодым художникам.

– А к тем, что уже вышли из плеяды молодых?

– У нас свой выставочный зал, салон. Большие выставки проходят в «Русском доме». В салоне можно и купить наши работы.

– Сергей, тогда такой, несколько нескромный вопрос: сколько вы зарабатываете?

– Труд художника очень часто остается невостребованным.

Haш заработок случаен. И непостоянен.

– Значит, говорить о каких-то огромных суммах не приходится?

– Нет.

– А денег в семье хватает? Только честно.

– Хватает, конечно. Запросы у нас довольно скромные. Жена меня кормит. Поэтому «муж- кормилец» – не про меня...

– Выходит, вам повезло с женой.

– Да, и ей со мной.

– В самом начале разговора вы сказали, что работаете в реставрационных мастерских.

– Это называется – вологодский филиал Всероссийского научно-художественного центра имени академика И. Э. Грабаря.

– Я знаю, что последняя работа бригады – Кафедральный собор Вологды. Подготовка его к празднованию Пасхи.

– Да. Мы промывали росписи, сделанные семь лет назад московскими художниками. Но за семь лет они запылились, закоптились, задымились... А до этого... Первая работа, в которую я включился, – реставрация росписей Софийского собора Потом, в семидесятые, работал в церкви Иоанна Предтечи, в Вологде. Только по монументальной живописи бригада работала в Устюге, Устюжне, Тотьме, Кириллове, Ферапонтове...

– Реставрация, насколько я могу судить, сложнее написания собственных работ. Там необходимо подстроиться под манеру письма мастера, восстановить утраченный рисунок, краски.

– Не совсем так. Существуют определенные методики реставрации. Задача – выявить то, что осталось от мастера, который написал икону. А икона имеет не только живописную функцию. Она принадлежит истории. Подстраиваться под манеру и восстанавливать рисунок не всегда нужно.

– А может реставрация послужить толчком к тому, чтобы самому попробовать писать иконы?

– Конечно. Очень часто так и происходит. Я тоже пробую писать. Правда, даже для себя еще не решил окончательно, почему... Это просто интересно. Мне интересно.

– И где-нибудь висит ваша икона?

– Да. в Устюжне, над входом в храм Казанской Богоматери.

Источник: Веселов С. «Художник – это диагноз» : [беседа с вологодским художником С. Веселовым] / записала Е. Смирнова // Красный север. – 1994. – 11 июня. – С. 2.

• < Назад
• Вперёд >