https://foma.ru/ikonografiya-preobrazheniya-gospodnya.html

В христианском искусстве существует множество иконографических композиций, однако все они в целом сводятся к двум группам – те, которые за время своего развития претерпели существенные изменения, и те, которые остаются неизменными с момента своего возникновения и по сию пору. День Преображения Господня имеет не только долгую историю, но и очень древнюю икону, которая даже старше самого этого церковного праздника.

Преображение Господне. Икона.
Великий Новгород. XVI в.

История возникновения иконы Преображения

Если бы современный христианин вошел в храм первых веков, то увидел бы интерьер, сильно отличающихся от привычных для нас церковных убранств. И в первую очередь это касается икон – их попросту не было. Вернее, они были, вот только на молящегося со стен чаще всего смотрели не канонические лики святых, а изображения, больше похожие на элементы оформления театров и вилл, чем на традиционные иконы. Но это – еще ничего, есть и другая особенность. В древних храмах наш современник не обнаружил бы портретов Христа – вместо них на стенах там были Его символы – Крест, Агнец, якорь, рыба и другие.

Такое положение дел не было случайным. Христианское искусство зародилось в эпоху страшных гонений на евангельскую веру, когда даже само упоминание имени Иисуса Назарянина могло привести человека к мученической смерти. В этой обстановке и возник обычай шифровать наиболее важные элементы веры под примитивными, на первый взгляд, образами и символами. Например, Крест, который в языческой Римской империи очень долго оставался орудием казни, часто изображался в виде обычного корабельного якоря. Еще более прозаичной была рыба, которая, однако, в глазах христианина превращалась в сакральный символ, связанный лично с Христом.  Спасителя также часто изображали и в виде ягненка, и в образе пастуха, под личиной мифического героя Орфея.

Мозаика конхи апсиды базилики Сант-Аполлинаре-ин-Классе, Источник: ru.wikipedia.org

Потом гонения миновали, и о своей вере христиане смогли говорить уже открыто. Но еще очень долго – особенно на Западе империи – Церкви оставался дорог тот символический язык, который она выработала в своем искусстве первых веков. Поэтому вплоть до VIII века Агнцы, Пастыри, Орфеи, Львы, якоря и рыбы соседствовали на стенах соборов с ликами Христа, пока не были вытеснены последними окончательно.

Первая известная композиция Преображения опирается на ту же – традиционную во многом для раннего христианства – символику. Находится в Италии, в городе Равенне, в базилике святого Аполлинария, и датируется VI веком. Она размещена в алтарной нише – апсиде – и представляет собою огромное мозаичное панно. В центре мозаики древними мастерами выложен большой круг, внутри которого на лазоревом фоне, украшенном золотыми звездами, изображен четырехконечный Крест. В месте пересечения его ветвей размещен медальон с ликом Спасителя. Над самим Крестом внимательный зритель увидит слово «ΙΧΘΥΣ», что в переводе с греческого означает «рыба». Это первые буквы слов фразы «Иисус Христос Божий Сын Спаситель». Под Крестом видны слова «SALUS MUNDI», что в переводе с латыни означает «Спаситель мира». Над кругом в небе плывут разноцветные облака, среди которых изображена благословляющая десница Бога Отца. По сторонам от круга растет множество деревьев и кустов, на которых сидят птицы. Среди растительности можно заметить и трех белых ягнят, которые трепетно смотрят на Крест. Прямо под Крестом изображен святитель Аполлинарий (первый епископ Равенны) в окружении двенадцати белоснежных агнцев и пышно цветущих белых лилий. А высоко над всем этим – слева и справа от круга – размещены полуфигуры Моисея и Илии.

Преображение Господне. Икона. Монастырь св. Екатерины, Синай. VI в.

Нетрудно понять, что Крест в круге – это образ Христа, три ягненка (вспомним евангельский рассказ о Преображении) – апостолы Петр, Иаков и Иоанн, деревья, трава и кусты – символ самой горы Фавор, на которой преображение и произошло. Мозаика в Равенне – это сплав аллегории и натурализма, когда главные действующие лица еще передаются с помощью символов, но в то же время начинается постепенный переход к натурным изображениям. Происходил такой переход и в Византии.

В середине VI века в Синайском монастыре по заказу императора Юстиниана Великого константинопольские мозаисты создали шедевр, ставший прототипом всех остальных икон Преображения. Панно полностью повторяет сюжет и композицию равеннской мозаики, но вместо аллегорий на нем изображены реальные человеческие фигуры. И Христос, и апостолы представлены здесь как реальные люди, со своими характерами и отличительными особенностями. Самобытными личностями предстают перед нами и пророки – Илия и Моисей. Единственно, чего существенно «не хватает» на мозаике Синая, если сравнивать ее с шедевром Равенны, – это самого Фавора. Гора никак не обозначена на изображении, но это все равно не мешает молящемуся понимать, что перед ним – именно Преображение, а не какой-либо иной евангельский сюжет.

Хлудовская Псалтырь, миниатюра “Преображение”

Очень скоро мастера восполнили этот пробел, и примерно к IX веку окончательно формируется привычная всем нам композиция: Христос находится на вершине скалы, но стоит не на, а над ней – как бы парит в воздухе. По бокам от Него –  тоже в воздухе – стоят Моисей и Илия. А под скалой изображены апостолы в очень экспрессивных позах – они закрыли свои лица и лежат на земле, не смея взирать в сторону Учителя, от которого исходит ослепительно яркий неземной свет. Именно так видел Преображение художник, украсивший миниатюрой Хлудовскую псалтирь – византийскую рукопись IX века, созданную, предположительно, в Студийском монастыре Константинополя. С тех пор и до наших дней принципиальная композиция иконы не менялась. Отдельные образцы могли содержать некоторые отступления, но это – исключения, а не правило.

 

Например, Илия мог изображаться сходящим с Неба, а Моисей – выходящим из гроба. Сам Моисей может держать каменные скрижали,  может – книгу или свиток, а может и вовсе ничего не держать в руках. Апостолы тоже не всегда изображаются одинаково. А еще на некоторых русских иконах по бокам и снизу от основного сюжета размещены дополнительные вставки – как апостолы с Христом восходят на гору, как Христос поднимает упавших от страха учеников, и как они с Учителем сходят с горы. Но опять нужно повторить, что такие подробности – редкие, и основной иконой Преображения является образ, ярким примером которого служит московская икона XV века из Благовещенского собора Кремля. Ее мы и рассмотрим подробно.

Символика иконы Преображения

Половину пространства занимают скалы. Собственно, в той местности, где совершилось Преображение, скал нет, там пологие склоны. Но на иконе их изображают. Почему? Дело в том, что скалы или камни в иконографии имеют четкое духовное значение – они символизируют собою крепкую веру и то восхождение, которое должен совершить верующий на пути к Вечности. А еще отвесные склоны на иконе служат своеобразным указателем, что изображенное здесь событие имеет очень важное значение, и смотреть на него нужно духовно очищенным взором.

Преображение Господне, икона из праздничного ряда иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля, xv в

 На скалах растут деревья. Это, в принципе, верно – Фавор гора лесистая. Но деревья – это еще и символ того самого Крестного Древа, на котором был распят Христос. Древа нашего спасения. Наличие на иконе  растительного элемента напоминает нам о том, что Преображение – это не просто событие, а своеобразная прелюдия к тому искупительному голгофскому подвигу, который совершит Господь в конце своего земного пути.

На скалах лежат ученики. Ничего символичного в этом, на первый взгляд, нет. Как говорит Евангелие, они попадали от страха, ибо дотоле не видели Учителя в том величии, в каком Он предстал пред ними в момент Преображения. И все же есть в апостольских позах некий аллегорический посыл – они напоминают нам, что нельзя приступать к божественной реальности без подготовки, иначе можно ослепнуть от нестерпимого фаворского света.

Над скалами в окружении многослойного и многоцветного сияния стоит Спаситель. Концентрические окружности называются мандорлой. По сути, это большой нимб, который опоясывает не только голову, но и всю фигуру. Она служит для указания на особую благодать и славу, которыми исполнен изображаемый человек. Чаще всего мандорла изображается вокруг Христа и Богородицы – как самых совершенных людей во Вселенной. На иконе Преображения Спаситель тоже в мандорле, которая символизирует тот самый неземной свет, объявший Господа в минуту славы.

Фигуры Илии и Моисея – целиком историчны и соответствуют тем образам, которые закрепились за этими пророками. Однако есть и в этом элементе сюжета прикровенный смысл. Как известно,  Илия был взят Богом из земной жизни живым, а Моисей – умер. То есть в день Преображения как бы встретились два мира – мир живых, и мир мертвых. Это очень важная деталь. Она говорит нам о том, что Христос есть Господь всей вселенной, и что в его глазах нет мертвых, но все живы.

Есть еще одна очень важная идея, которую несет в себе композиция Преображения, особенно – ее ранние мозаичные варианты. На иконе, по сути, изображен рай. Тот самый  рай, которым станет весь мир после второго пришествия Христа. О райском «контексте» говорят и деревья (вспомним красивую растительность на стенах равеннской абсиды), и золотистый фон иконы, и то сияние, которое исходит от Христа и заполняет собою все композиционное поле. И действительно – Своим Преображением перед учениками Господь приоткрыл перед ними (а значит – и перед нами) завесу тайны, показав, какой славы удостоится человек и весь мир после всеобщего воскресения, когда Бог будет «всяческая во всем» (1 Кор. 15:28).

Изображение взято по ссылке

http://foma.ru/wp-content/uploads/2014/08/18.-Andrey-Ivanovich-Ivanov.-Preobrazhenie.-Mezhdu-1807-i-1809-gg.-GRM-Spb.1.jpg

 

http://blagovest-info.ru/index.php?ss=2&s=7&id=84187

Праздник свидетельства. И краткий курс, как нам проповедовать Христа

И почему Господь сначала сказал ученикам молчать

Преображение Господне – пожалуй, один из самых загадочных евангельских эпизодов. Три синоптических Евангелия (Матфей, Марк и Лука) почти под копирку описывают один и тот же сюжет: Христос идет с тремя апостолами молиться на гору – и там они видят Его преображенным, просветленным в буквальном смысле. Он беседует с ветхозаветными пророками Моисеем и Илией о том, что Ему предстоит пережить в Иерусалиме.

После завершения видения Учитель требует от учеников молчать обо всем, что они увидели, пока Он не воскреснет из мертвых. Почему? Наверное, чтобы не воспринимали эту удивительную встречу как одно из прочих совершенных Им чудес: накормил толпу пятью кусочками хлеба, исцелил от мучительной болезни, изгнал бесов, а еще Он, оказывается, может общаться с давно ушедшими в иной мир пророками.

Но ведь Господь преобразился не для этого и не поэтому. Только потом три ученика поймут, что это чудо не было собственно чудом, то есть неким нарушением законов природы. Напротив, Преображение – это явление того, что есть на самом деле. Апостолы увидели Христа таким, Какой Он есть на самом деле – Богом. Тем Самым, Кто говорил с Моисеем и Илией лицом к лицу. И лишь осознав это, Петр, Иаков и Иоанн, свидетели Преображения, смогут верно о нем рассказать. А осознать это можно было только став свидетелями сначала смерти, а потом и Воскресения Христа.

На Фаворе ученики убедились, что их Учитель – Великий Человек: Христос-Победитель, Христос-Чудотворец, Христос-Пророк. Но пока они видели только Человека. Уже через несколько строчек Иаков и Иоанн спрашивают, не свести ли огонь на жителей Самарянского города, как поступил бы Илия, спорят, кто из них будет сидеть справа или слева от Христа… Царство-то Небесное они увидели, как обещал Учитель, но до поры до времени не могли верно интерпретировать увиденное.

Вскоре все меняется. Преображение Господне сквозь призму Голгофы и Воскресения становится свидетельством о Христе-Боге. Три ученика несут это свидетельство по-разному, а для нас их «преображенская проповедь» – краткий курс, как нам-то проповедовать Христа.

Единственный Евангелист, бывший на Фаворе с преобразившимся Христом – Иоанн Богослов – не написал о произошедшем ни слова. Возможно, и не сказал. Скорее всего, как потерял дар речи на Фаворе, так и не смог свои переживания той минуты сформулировать. Только поэтически намекнул в Прологе своего Евангелия: «и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Ин.1:14). Однако он не зря вошел в историю с именами «Богослов» и «Апостол Любви» – он свидетельствовал о своем Возлюбленном Учителе самой своей жизнью, долгой, многотрудной, таинственной, исполненной горячим ожиданием встречи с Ним. Мы ведь помним предание об упокоении Иоанна – он просил своих учеников закрыть его в могиле еще живым, а позже его тела в гробнице не нашли. Потому и не нашли, что Иоанн при жизни увидел Царствие Небесное, и проникся им так, что смерти даже его тело на растерзание не осталось.

Вот и первый урок: свидетельство жизни.

Если жизнь пронизана преображенским светом, как бы банально ни звучало – можно даже ничего конкретного не говорить.

Брат Иоанна, Иаков Зеведеев, тоже бывший на Фаворе, скорее всего, просто не успел рассказать о произошедшем – он был первым мучеником из двенадцати апостолов, убит в 44 г., Евангелия же писались уже во второй половине I века. Интересно, кто из двух братьев Воаннергес («Сыновья грома», – как звал Спаситель Иакова и Иоанна) оказался по правую, а кто по левую руку Господа? Один мученически погиб первым, другой пережил пытки и ссылки и почил самым последним – чашу, которую Он пил, испили, крещение, которым Он крестился, крестились – а что же дальше? Вопрос риторический.

«Дальше» и «раньше» – уже не имеет значения. В Иакове тоже раскрылось то явление Царства, которое он увидел на Фаворе, и апостол отныне принадлежал ему. Даже основная его апостольская деятельность – уже посмертная. По преданию, он успел прийти с проповедью в Испанию, но своим небесным покровителем испанцы стали его считать лишь во времена Реконкисты, в IX веке, когда были обретены его чудесным образом сохранившиеся нетленными мощи. Так что и этот апостол, вкусивший Вечной Жизни, можно сказать, не заметил смерти. По крайней мере, она не смогла ему помешать просвещать и свидетельствовать о Христе.

Второй урок – свидетельство смерти.

Человек, готовый трудиться ради Христа до смерти, тоже может ничего не говорить – он сам будет проповедью.

Устно рассказывал о Преображении евангелистам Матфею, Марку и Луке, вероятно, апостол Петр. Он вообще, пожалуй, самый разговорчивый апостол. Он много говорит со Христом, он неоднократно вслух исповедует свою веру в Него, он много проповедует после Его Воскресения. Речь – это и дар апостола Петра, и его трагедия: ведь и отрекается от Спасителя он на словах… Но удивительное дело! Он не писал Евангелий самостоятельно, и какие-то детали не могли бы быть известны евангелистам: как он плакал после отречения, как испугался волн, по которым шел к Христу – так что, очевидно, он сам бесстрашно рассказывал о самых некрасивых подробностях своего духовного пути.

И о прекрасных тоже. В своем втором послании он упомянул о той удивительной молитве на горе Фавор: «Мы возвестили вам силу и пришествие Господа нашего Иисуса Христа, не хитросплетенным басням последуя, но быв очевидцами Его величия. Ибо Он принял от Бога Отца честь и славу, когда от велелепной славы принесся к Нему такой глас: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение. И этот глас, принесшийся с небес, мы слышали, будучи с Ним на святой горе» (2 Пет.1:17-18). Слова с небес «Сей есть Сын Мой возлюбленный…» – прозвучали в ответ именно на его наивную реплику, предложение построить три кущи Иисусу, Моисею и Илии.

Первоверховный апостол преподает каждому верующему третий урок. Если о Христе говорить – то только предельно честно, не скрывая своей простоты, своих ошибок и даже преступлений. Свидетельство о Господе – это и свидетельство о себе самом, о себе, увидевшем Его славу.

Монахиня Елизавета (Сеньчукова)

19 августа 

Источник: "Православие и мир"

• < Назад
• Вперёд >