https://www.miloserdie.ru/article/sila-ikony-i-estetika-chernogo-kvadrata-gde-nastoyashhaya-krasota/

Несколько лет назад, когда я училась в художественном училище мы со своей группой поехали на творческую практику. Была группа студентов, которая любила вставать рано утром с рассветом в четыре утра, чтобы писать туман. И в очередное утро, когда вокруг такой вязкий туман, который распространяется везде, и ты стоишь в нем, сейчас начнешь писать. И тихим шагом подходит к тебе учитель и говорит: «Ребята, смотрите». И мы в этот момент поворачиваемся и видим, что в руке, у него в такой большой мужской руке, находится четырехлистник, на котором в каждом листочке есть капелька росы. И он тихим голосом говорит: «Смотрите, как это красиво!»

Иконописцы древности и современности

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Сегодня мы хотели бы поговорить, дорогие друзья, как добро соединяется с красотой. И если мы спешим делать добро, то надо ли это делать красиво. В мире очень часто красота бывает искажена. Я не знаю, что есть на земле самое красивое, но, наверное, одним из самых красивых элементов этого мира является Храм. Храм как бы вписывается в пейзаж, и мне, например, он не мешает созерцать земную красоту, наоборот, он как бы оживляет природу. Кроме того, иконы, которые есть в храме, призваны являть нам небесную красоту. И вот сегодня мы пригласили для разговора о красоте искусствоведов и иконописцев Светлану Васютину и Ларису Гачеву. Они являются членами Союза Художников, преподают на факультете церковных художеств ПСТГУ, участвовали в росписи Храма Христа Спасителя. Я знаю, что иногда они пишут парные иконы: Лариса пишет Спасителя, а Света пишет Божью Матерь. Расписывали они храмы в Москве – Петра и Павла в Ясенево, Троицы на Пятницкой, писали иконы для храма Знамение при 1-ой Градской больнице, для храма царевича Димитрия. Светлана Васютина не только пишет иконы, но и делает мозаики. Вот у нас в Храме есть замечательная мозаика, за что я Свете очень благодарен, мозаика Божьей Матери. Она удивительно вписалась в наш храм. Мозаики есть и в Оптиной пустыни, и в таких городах, как Пущино, Красная Поляна, Дагомыс и Сочи.

По преданию, первым иконописцем был апостол евангелист Лука. Все мы знаем преподобного Андрея Рублева, русского иконописца, известного во всем мире своей иконой Святой Троицы. Мы знаем преподобного Алипия иконописца Троице-Печерского. Наверное, иконы его до нашего времени не сохранились?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Предполагается, что икона Божьей Матери, которая в Третьяковке хранится, могла быть написана Алипием.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Мы знаем преподобного Лазаря иконописца. Он жил в Константинополе, посвятил себя служению Богу, изучил иконописное искусство и ревностно занимался писанием честных икон во славу Бога, Пречистой Его Матери и святых Его. Император иконоборец Феофил всех почитателей икон подвергал гонениям, иконописцев заставлял плевать на иконы и попирать их ногами. Лазарь оставался непреклонным. Тогда стали его немилосердно бить, затем ввергли в темницу. Но и в темнице он продолжал писать иконы. И тогда беззаконный мучитель повелел прижигать пальцы святого раскаленными плитами железа, чтобы отнять у него всякую способность писать иконы. Его жизнь была спасена заступничеством благочестивой царицы Феодоры. И выпущенный на свободу Лазарь нашел убежище в церкви св. Иоанна Крестителя. И там написал икону, которая быстро приобрела славу чудотворной. Когда же император-иконоборец скончался, Преподобный беспрепятственно занимался писанием святых икон. При этом он не помнил зла и даже молился за своего мучителя. Есть еще такой замечательный русский святой – преподобный Дионисий игумен Глушицкий. Он принял постриг и прожил около девяти лет в Спасо-Каменном монастыре на Кубенском озере. И потом удалился на пустынное жительство в другое место. У реки Глушицы было ему видение, где он и поставил свою келью. Вокруг него собрались ученики, они соорудили церковь, которая была создана и приукрашена иконами письма преподобного Дионисия. Он был искусный иконописец и все умел делать своими руками – ковать медь, шить одежду. Так было положено начало созданию Глушицкой Лавры. Он создал всего пять мужских монастырей и один женский.

Красота относительная и абсолютная

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Несколько лет назад, когда я училась в художественном училище мы со своей группой поехали на творческую практику. Группа студентов, которая любила вставать рано утром с рассветом в четыре утра, чтобы писать туман. И в очередное утро, когда вокруг такой вязкий туман, который распространяется везде, и ты стоишь в нем, сейчас начнешь писать. И тихим шагом подходит к тебе учитель и говорит: «Ребята, смотрите». И мы в этот момент поворачиваемся и видим, что в руке, у него в такой большой мужской руке, находится четырехлистник, на котором в каждом листочке есть капелька росы. И он тихим голосом говорит: «Смотрите, как это красиво!». Естественно, мы в каком-то таком благоговейном замирании следили вот за этой тайной, которая перед нами открывалась. Ну, рядом с нами стоящая художница сказала: «Да, как же красиво» – и все слизнула, и пошла дальше с этюдником, желая писать пейзажи. Это была настоящая трагедия в этот момент у многих. И в тот момент я поняла, насколько красота относительна в мнении людей. То есть каждый человек воспринимает только свою красоту…

ЛАРИСА ГАЧЕВА – Православие на Руси было принято тогда, когда послы князя Владимира увидели красоту в Византийском храме. Им казалось, что они сразу и на небе, и на земле.

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Есть красота Божия – абсолютная красота. И красота относительная, которую человек черпает из природы, то есть из Божьей красоты, и пытается передать свое впечатление другим людям. Потому что она проходит через призму человеческого восприятия.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – То есть природа всегда красивее, чем ее изображение. Так, наверное?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Да.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – А я боюсь, что нет. Я не соглашусь.

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Дело в том, что для каждого художника, когда он начинает общаться с красотой, наступает момент, наверное, раскрытия какой-то тайны. Когда ты видишь природу и восхищаешься ей, ты видишь ее одну. Потом, когда начинаешь писать, начинает раскрываться другой образ, другой мир. И в этот миг ты понимаешь, что начинаешь соприкасаться с ним. Но изобразить его до конца ты не можешь.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Ну а зачем тогда писать картины, Свет? Пусть тогда все ходят и смотрят на закаты, восходы, леса…

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Дело в том, что художник не может не писать.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – То есть художник пишет для себя только? Тогда пусть он вешает картины у себя дома. Зачем показывать другим эти работы? Мне кажется, что человек призван быть сотворцом Богу. Работа художника – это не только природа, но и открытие красоты его собственной души, которая тоже создана Богом. Поэтому мне кажется, что иногда картина где-то лучше, чем, к примеру, оригинальный пейзаж.

ЛАРИСА ГАЧЕВА – Но ведь природа – это тоже творение. В какой-то степени это отблеск абсолютной красоты. Она не искажена грехом. В природе отблеск красоты Творца, а в творении художника – это образ красоты его души, его мировоззрения, его вИдения.

Радиослушательница – Добрый вечер. Вы знаете, красоту каждый понимает по-своему. И художник выражает по-своему. Вот, например, абстракция. Ну как оно может трогать душу человека? Я считаю, это не искусство. И не красота. Потому что красота – это то, от чего на душе делается красиво и радостно. А вот такие вещи… Все-таки красота идет от души. Вот.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Спасибо большое. А вот абстрактное искусство, оно может быть красивым или нет?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Может, если … Оно созерцается скорее не душой, а разумом.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Вернее, можно сказать, не абстрактное, а беспредметное искусство.

ЛАРИСА ГАЧЕВА – Но оно ритмически с точки зрения живописи может быть красивым.

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Оно может быть красивым чисто визуально.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Но ведь в природе есть тоже что-то беспредметное. Вот, скажем, океан или море. Игра цвета в море тоже может казаться беспредметной.

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Вы знаете, дело в том, что я столкнулась с тем, что мне приходится учить студентов. И я им даю много заданий по поводу беспредметных каких-то вещей. Для того, чтобы они научились выражать образ. Первому курсу я даю задание, например, образ корабля, или образ одуванчика. Или, например, бабушкина жизнь. Или мои друзья. И они это изображают не в реально, но интересно, так, как сами воспринимают.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Наша радиослушательница сказала нам, что настоящая красота относительна. А мне однажды преподаватель богословского института говорил, что красота абсолютна все-таки. Вот интересно, красота – она абсолютна или она относительна?

ЛАРИСА ГАЧЕВА – Мне кажется, существует абсолютная красота. Наверное, ее увидели апостолы на Фаворе. Абсолютная красота – это действительно Бог, это красота мира преображенного. Потому что красота – это такая категория, мне кажется, которая относится не только к вещественному миру, не только зрительному. Духовному. Это выражение духовное.

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Я хотела сказать, что каждый человек должен быть готов видеть красоту, потому что через призму своих страстей или каких-то других вещей он часто не замечает то, что его вокруг окружает. И увидеть в обыденном ту первозданность, которой Господь нас одарил, это большой дар.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Ну это абсолютная или относительная красота?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Абсолютная красота это та, которая нас окружает. А то, что мы ее не видим или видим только ее часть и проводим через мировоззрение, это относительно.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Мы можем сказать, что красота абсолютна, а вот эстетические воззрения относительны?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Да, относительно все, что проходит через человека.

Искусство выбора

Радиослушательница (ребёнок) – Здравствуйте. У меня такой вопрос. А что нужно знать, чтобы рисовать иконы?

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Как тебя зовут?

Радиослушательница – Алина.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Сколько тебе лет?

Радиослушательница – Мне десять.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – А ты хорошо рисуешь?

Радиослушательница – Ну да.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ –Ну я знаю, что, дорогая Алина, есть при храме св.Николая в Клениках иконописная школа для детей. Я слышал, недавно было 15-летие института, где работают Лариса и Света. И на этом пятнадцатилетии отец Владимир показал книгу, которая выпущена в университете, книга эта – первый учебник по иконописи. Вот пользуясь этим учебником, может можно написать икону?

ЛАРИСА ГАЧЕВА – Если, Алин, тебе десять лет, то прежде, чем учиться писать иконы, тебе нужно научиться видеть красоту вокруг себя и попытаться эту красоту передать. Для того, чтобы передать, наверное, нужно просто учиться рисунку и живописи, учиться рисовать, учиться видеть прекрасное и учиться создавать свой мир.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Но она маленькая еще для икон, нет?

ЛАРИСА ГАЧЕВА – Мне кажется, нужно попробовать.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Лик Спасителя или лик Божьей Матери? Вот как ты думаешь, Свет?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Я думаю, что может получиться, потому что детская душа бывает намного чище, чем душа взрослого человека.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Ну вот я знаю, в храме в РДКБ стены расписаны детьми. Ну я бы не сказал, что они лучше изображают святых, чем обычные иконы, написанные по правилам и канонам.

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Да, но нельзя запретить детям рисовать.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Ну, может получиться разное: один ребенок нарисовал мой портрет. Мне он очень понравился. Я показал своей дочери, она сказала: «Пап, это карикатура на тебя?». Они восприняли как карикатуру – рисунок ребенка.

Радиослушатель – Добрый вечер, батюшка. И добрый вечер, дорогие художники. Вот есть такая картина «Черный квадрат» Малевича. Вот как-то интересно, что там внутри этого квадрата? Что-то я не понимаю.

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Ну, эта тема очень, конечно, интересная и сложная. Каждый человек ищет внутренний свет в туннеле, как мы говорим, да? Чем страшен черный квадрат? Уж не говоря о том, что там очень много оттенков черного цвета, у этого квадрата неровные стороны. Он завораживает смотрящего человека.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Тебе нравится эта картина?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Нет. Потому что я считаю, что это – одно из самых страшных произведений. Потому что когда человек смотрит в этот черный квадрат, он видит пустоту.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – То есть ты считаешь, что она выполнена мастерски. Да?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Да.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – А я думал, что это просто ерунда какая-то. Я правда ни разу не видел его в натуре. А где она сейчас находится?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Малевич – величайший художник, конечно.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – А ты, Ларис, как думаешь?

ЛАРИСА ГАЧЕВА – Я думаю, что он не величайший, но он – художник.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Ну и как, тебе нравится черный квадрат?

ЛАРИСА ГАЧЕВА – Мне не нравится черный квадрат. Вернее, я не могу сказать, что это может нравиться или не нравиться. Это можно принимать или не принимать. Это как раз искусство выбора. Мы же говорили об эстетической стороне этого.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Вот современные люди почему-то считают, что знают, какой должна быть красота. Хотя у каждого человека есть свое лицо. И у каждого человека в этом своем лице есть своя красота. И различия в величине носа, глаз или еще чего-то они в общем-то мало имеют значение. Если это лицо освещено изнутри, вот лицо св. Серафима. Оно же некрасиво по каким-то стандартам.

Радиослушательница – Алле, батюшка. Вот мы были на выставке в Сахаровском центре в этом году. Вот мне бы хотелось знать, что Вы думаете по этому поводу? Сейчас собираются свидетельские показания православных христиан для судебного обвинения в кощунстве.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Я думаю, что вам вряд ли удастся кого-то собрать, потому что православные христиане стараются на такие выставки не ходить. Ну, я думаю, что это обсуждать мы не будем. Конечно, это безобразие. С этим надо бороться, это не имеет отношения к искусству. Мир, к сожалению, теряет представление о подлинной красоте. Ну что ж, дорогие друзья, а почему, скажем, в 19 веке или раньше старые иконы, которые были удивительно красивы, переписывались, записывались новыми. Поверх одной иконы писалась другая. А сейчас, когда реставрируют иконы, находят удивительные шедевры. Почему у православных людей, которые учились иконописи, были неправильные представления о красоте?

ЛАРИСА ГАЧЕВА – На самом деле, известно, что к 19 веку те шедевры древнерусского искусства уже как раз красотой и не обладали. Были под слоем копоти.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – А, вот в чем дело!

ЛАРИСА ГАЧЕВА – И когда стали открывать древнерусскую икону в начале двадцатого века, многие стали работать в том же стиле. Васнецов, например, Трубецкой открывал для себя икону…

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Ларис, то есть произошло следующее – икона почернела, закоптилась и не имела той красоты.

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Дело не только в этом: время немножко изменилось. Верующие уже не так благоговейно относились к образам. И поэтому икона, которая не соответствовала внутреннему строю того времени, считалась ненормальной.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Вот современное обращение к древним образцам…

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Это то же самое, только в противоположную сторону.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Это произошло почему? Благодаря подвигу новых мучеников? Благодаря тому, что Церковь пережила гонения, которые открыли глубину веры?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Ну вообще, это, конечно, дар Божий, что у людей открылись глаза, и люди увидели. Вообще, увидеть то, что ты раньше не видел, это, конечно, чудо большое.

«Самое красивое – это милосердие в человеке»

Радиослушательница – Отец Аркадий, вот хотелось бы поделиться. Я сама – художник по образованию. Я часто думаю, что ж такое красота и как же должен быть красив рай. Я увидела сон, как будто ангел провел меня по раю. Действительно, это необычайная красота, цветы, краски. А потом, когда я была так удивлена, он мне сказал: «Самое красивое – это милосердие в человеке».

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Спасибо большое, это замечательно. А как бывает. Вот приходит человек в больницу. Горшки, грязь, запахи, уродливые старческие тела, изуродованные болезнью, дети-инвалиды. Приходишь в детский дом для инвалидов. Там жуткая картина. Девочка с опухолью головы, мальчик с головой размерами в диаметре, может быть, полметра. Ну, огромные такие уродства. Это уродство в современном мире, конечно, связано с грехом. Когда делаешь добро, то сталкиваешься часто не с красотой, а с уродством. Как вот это пережить? И, наверное, люди, которые занимаются этим, особенно нуждаются в том, чтобы видеть красоту и не забывать о ней. Человек погружается в мир страданий, а страдание, оно безобразно, мне кажется. Вот даже на иконах. Мы же не пишем иконы, изображающие страдания Христа, мы изображаем победу Христа над смертью. Когда уже закончился его подвиг. И когда мы смотрим на крест Христов, мы даже не представляем мучительных страданий, которые были у Христа. Как к этому относиться? Вообще, страдание, оно изобразимо?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Оно изобразимо. И, как ни странно, страдание, оно облагораживает людей. И очень часто в больнице, когда я смотрела в лица страдающих, я понимала, что красивее этого человека я не вижу вокруг себя. Это странно, но факт.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – У детей-инвалидов я тоже видел какую-то особую красоту в глазах. Когда человек умирает, погружается в смерть, то у него тоже бывает такое какое-то удивительное выражение лица.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – А вот вы иконописцы, вот вам легче молиться перед какими иконами? Вот я смотрю. Я же человек необразованный. И совершенно в этом смысле не понимающий. И вот мне может нравиться икона, не очень удачная, с точки зрения иконописи. А вот когда молитесь, вам важно, чтобы эта икона была гениальной? Вам не мешает несовершенство иконы молиться Богу?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Если так серьезно, то для меня важно, когда я молюсь, могу ли я молиться. И когда я молюсь, я понимаю внутри, хорошая это икона или плохая. У меня был такой момент в жизни, когда мне подруга принесла икону, выброшенную на помойку. Сгоревшую. Там сохранился один лик Казанской Божьей Матери, который был написан явно каким-то крестьянским мастером. Но, Вы знаете, глядя на нее, я поняла, что это – чудотворная икона. То есть она была живой.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – А вот те иконы, которые вы пишете? Вы не можете молиться на них?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Нет.

ЛАРИСА ГАЧЕВА – Ну, мы их пишем для Храма.

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Вы знаете, когда я пишу, я не пишу свою икону. Я наоборот, я молюсь Богу, чтобы он убрал меня.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Написание икон соединяется у вас с молитвенным трудом?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Конечно.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – То есть когда вы пишете иконы, вы молитесь этому святому? Читаете Канон ему или молитвы какие-то особые? Во время писания трудно?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Трудно.

ЛАРИСА ГАЧЕВА – Трудно, но мы стараемся. Трудно, конечно, потому что рассеиваются мысли. Надо думать еще о художественной стороне.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ –Самое тяжелое и трудное в иконе это лик?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – С профессиональной точки зрения, это одежда. А вот с духовной – это лик.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ – Вот мы же в обычной жизни не видим лика святых. Ну, если и есть, то, наверное, это очень редко можно встретить. Или у святых, наверное, такие же выражения лиц, как и у нас?

СВЕТЛАНА ВАСЮТИНА – Другое. Вы знаете, есть такая странная вещь. Когда пишешь, понимаешь в какой-то момент, что это не тот святой. И ты мучаешься и пишешь, пока он сам не явится. И вот до того момента, когда он тебя не отпустит, пока ты не поймешь, что вот да, это именно та икона, которая должна быть.

ЛАРИСА ГАЧЕВА – Я согласна.

ПРОТОИЕРЕЙ АРКАДИЙ ШАТОВ –Ну что ж, дорогие друзья, спасибо вам большое. Спасибо, Лариса и Светочка. Вы нашли время, несмотря на вашу огромную занятость.

• < Назад
• Вперёд >